ПЕРЕСЫЛЬНЫЙ КОНЦЛАГЕРЬ

В феврале 1944 года наша деревня на Дубровенщине была окружена карателями, полицаями и полевой жандармерией. Поступил приказ: «Всем собраться за 20 минут с необходимыми вещами». Лошадей ни у кого не было. Пытались запрягать коров в сани, но из этого ничего не получилось.

В первый день, совершенно обессилев, прошли около 10 км. Побросали всю тяжёлую поклажу. На ночь разместились в пустых колхозных сенохранилищах без окон и дверей вблизи д. Грязевка. Жечь костры запретили. Тех, кто пытался бежать, расстреливали. Около недели держали в этой деревне.

В Орше нас разместили в пересыльном концлагере в районе Кутеинского монастыря и СШ №20. Лагерь был обнесен колючей проволокой высотой 2-2,5 метра. По периметру стояли вышки с вооруженной охраной. Площадь лагеря была примерно 4 га. Возглавлял его немецкий комендант, охраняли немцы и полицаи, узники размещались в конюшнях. Мы спали на полу, пока не освободились нары. Во время оттепели везде стояли лужи. Зимой бараки отапливались железными печками, которые быстро остывали. В лагере имелась жаровня, где проводилась дезинфекция одежды. Скученность людей была огромная. По подсчетам взрослых, в лагере одновременно находились не менее 1000 человек. Врачебная помощь не оказывалась, никого из больных не изолировали. Ежедневно умирали 30-40 человек, тела вывозили на кладбище, которое находилось рядом. Сейчас там расположен микрорайон №2.

Почти ежедневно из лагеря отправляли большие группы людей на каторжные работы в Германию и другие страны, порабощённые фашистами.

Нашей семье в составе шести человек наконец удалось перебраться на 3-ярусные нары безо всяких подстилок. Каждый день ранним утром проводилась перекличка. Номеров у нас не было, поэтому называли фамилию, имя и отчество. Все – и дети, и больные – обязаны были строиться возле барака. Если кто-то не мог выйти по состоянию здоровья, того надсмотрщик избивал.

Рабочий день составлял 12-14 часов. Людей заставляли копать окопы, строить укрепления, пилить лес и дрова. Кормили раз в сутки баландой и кусочком хлеба. Те, кто работал, получали дополнительно маленький кусочек маргарина. Чувство голода преследовало 24 часа в сутки.

Мои родители, видимо, чувствовали, что нас скоро отправят от линии фронта на Запад, поэтому заранее подготовились: мама насушила сухарей, папа, державший пчёл, запасся мёдом. Эти продукты нам удалось пронести в лагерь. Мать раз в день давала нам по сухарику, а отец кормил чайной ложечкой меда. Это помогло выжить не только в Оршанском концлагере, но и в страшном Освенциме.

За водой заключенных большими колоннами под конвоем гоняли на р. Кутеинку или Днепр. Некоторым женщинам и моей матери тоже удавалось спрятаться в прибрежных кустах, чтобы потом сходить к родным или знакомым и попросить чего-либо съестного для голодающих детей или выменять. Правда, это занятие было смертельно опасным, так как немцы и полицаи часто стреляли из автоматов по кустам. Со следующей партией людей беглянки возвращались в лагерь. Несколько раз и мне с мамой приходилось ходить с небольшим ведерком на Кутеинку.

(Продолжение статьи читайте в «Аршанскай газете» №40 за 9 апреля 2013 года).

P.S. После войны все постройки в бывшем лагере были снесены. Территория распахана и посажен лес, который вырубался при строительстве первого и второго микрорайонов. Сейчас здесь пролегают три улицы: Флёрова, Воз-ан-Влен и Семёнова.

В. ЮРАНОВ.