Учились в одной школе. Оршанец из Филадельфии вспоминает Владимира Короткевича
Захар Фридманович Пейсахович родился в Орше. С 1960 года работал в СШ № 7: 27 лет преподавателем, последние 10 лет – завучем. Педагог был награжден знаками «Выдатнік народнай асветы» (1980 г.), «Отличник просвещения СССР» (1986 г.). В 1987 году переехал в Минск, преподавал в СШ № 152. В 1992 году переехал в США. Живет в Филадельфии. Захар Фридманович вспоминает о Владимире Короткевиче:
– С Володей Короткевичем я учился в средней школе № 1 в Орше. Володя был старше меня на 3 года. В его классе было много учеников, которым исполнилось 16, 17, 18 лет – их учебу прервала война. Это были самостоятельные, много пережившие ребята. Их очень уважали и с ними считались и учителя, и, конечно, мы – ученики младших классов.
Ближе с Володей я познакомился в 1947 году. Я занимался в школьном драмкружке, Короткевич тоже приходил на занятия. Помню, что всегда он был аккуратно одет, а длинные волосы были зачесаны назад, открывая высокий лоб.
В этом году Владимиру Короткевичу исполнилось бы 90 лет.
Недавно в редакцию написала автор этого текста Татьяна Воронина: «Краеведы Орши предлагают в год 90-летия В. С. Короткевича собрать и напечатать в газете воспоминания о знаменитом земляке. Ведь живы те, кто знал и общался с ним, кто учился у него в 8-й школе».
Просим откликнуться тех, кто знал Владимира Семёновича, и поделиться воспоминаниями. Вы можете позвонить в редакцию по телефону 51-25-19 или прислать рассказ по почте (211391, г. Орша, ул. А. Герцена, 4а, электронная почта ag41@mail.ru).
Короткевич и стенгазета
А еще Володя входил в школьную редколлегию, выпускавшую очень интересную объемную стенгазету. В ней были заметки на злободневные школьные темы, очень много рисунков. Газету вывешивали в актовом зале на втором этаже школы, и около нее было всегда многолюдно. Стенгазету с интересом читали и ученики, и учителя, и приходившие в школу родители. Как раз стенгазета помогла мне ближе познакомиться с Володей. У меня было пионерское поручение рассказывать редколлегии обо всем интересном, что происходило в нашем классе и в нашем пионерском отряде. На переменках Володя приходил в наш класс и спрашивал меня, произошло ли что-то интересное, о чем можно написать в стенгазете. Это общее дело сдружило нас. И поэтому весной 1948 года именно у Володи Короткевича я попросил дать мне рекомендацию для вступления в комсомол. Он охотно согласился, написав положительную характеристику.
О белорусском языке
На комсомольском собрании, где меня принимали в комсомол, я убедился, что сделал правильный выбор, обратившись именно к Володе. Своим принципиальным выступлением он очень поддержал меня, хотя ему и пришлось поспорить с учительницей белорусского языка. В те годы ученикам, которые учились в эвакуации, Министерство образования Белоруссии разрешило излагать белорусские произведения, изучаемые по программе, на русском языке. Но мой отец говорил, чтобы я старался отвечать на белорусском. Я так и делал. Но стоило мне вставить в ответ русское слово, как раздавался голос учительницы: «Сядай, два».
На собрании, где обсуждали мою кандидатуру, преподаватель заявила, что у меня плохие отметки по белорусской литературе. Володя встал и ответил довольно резко, но аргументировано. «Во-первых, – подчеркнул он, – сейчас мы обсуждаем человеческие качества и позволяют ли они быть этому ученику комсомольцем. А Захар – старательный, грамотный, ответственный ученик. Во-вторых, по всем предметам, кроме Вашего, этот ученик имеет положительные, в основном – отличные отметки. В-третьих, Вы своими действиями нарушаете предписание Министерства образования Белоруссии, разрешающее ученикам, учившимся в эвакуации, отвечать на русском языке». Учительница не смогла возразить и не ответила на принципиальное Володино выступление. И я был единогласно принят в комсомол.
О школе №5
Володя и сам знал, как сложно противостоять учителю, который относится к тебе предвзято. У него такой конфликт был с учителем математики, которому не нравилось, что ученик увлечен гуманитарными предметами, а не математикой. Из-за этого конфликта, а также из-за перегруженности классов в СШ № 1 Володя и еще несколько его одноклассников осенью 1948 года перешли в СШ № 5, которая начала работать в 1947 году. И хотя добираться до этой школы приходилось гораздо дольше, Володя был доволен. Математику там преподавал очень грамотный учитель, завуч школы Плоткин. В июне 1949 года Володя получил аттестат, по алгебре, геометрии и тригонометрии стояли «четверки».
Последняя встреча
В последний раз мы встретились с Володей в Минске в очень нелегкое для меня время. Я успешно окончил школу и решил поступать в Белгосуниверситет на физико-математический факультет. Мечтал стать учителем. Шел 1952 год, разворачивалось «дело врачей», якобы плохо лечивших руководителей государства. Всячески подчеркивалось, что это были евреи. Я сдал экзамены на «хорошо» и «отлично», и мне оставалось сдать только иностранный язык, который я знал очень хорошо. Но накануне экзамена в коридоре ко мне подошел пожилой человек и сказал, что будет лучше, если я заберу документы и попытаюсь с этими отметками сдать их в другой вуз. Я был ошарашен, расстроен, не знал, что делать в такой ситуации. Шел понуро по коридору и увидел Короткевича. Он сразу заметил, что я расстроен. Мы вышли в скверик, присели на скамейку, Володя расспросил обо всем и вздохнул: «Ну, надо же было тебе попасть с поступлением именно в это время». Возможно, он куда-то спешил, но мы проговорили почти час. Как мог, он утешал и подбадривал меня.
Немного приободрившись, я пошел на последний экзамен, сдал его на «четверку». Забрал документы и уехал в Смоленск, где мои документы приняли в пединституте именно на физико-математический факультет. Несмотря ни на что, я осуществил свою мечту и стал учителем. А вот с Володей мы больше не встречались, но мне было очень приятно узнать, что он стал известным писателем.
Т. ВОРОНИНА.
